Виктор Ремизов. Воля вольная. Роман. Окончание. Повествовательное напряжение, которого автор достигает в начальных главах романа, опубликованных в № 11, во второй части романа переходит в накал драматического противостояния людей тайги и сегодняшних органов власти (милиция, ОМОН). Из представления романа в анонсе предыдущего номера: "Виктор Ремизов, которого читатели «Нового мира» знают как мастера «таежной» лирико-философской медитативной прозы, в этой публикации выступает как романист, герои его романа — люди, живущие по законам, которые они устанавливали себе сами, подчиняясь логике собственной жизни и жизни тайги. («Он чувствовал свою правоту не только перед ссаным майором, который полез в тягач, но и перед ментами вообще. Он презирал их, думал о них, как о мышах, мешающих спать ночью в зимовье. Взять они его не могли. Никак. Что же касается государства, то тут Степанова совесть была совсем чиста. Государство действовало безнаказанно и о грехах своих никогда не помнило. Он знал за ним столько старых и новых преступлений, что не признавал его прав ни на себя, ни на природу, о которой это государство якобы заботилось. Он знал цену этой заботы»)
Олег Хафизов. Гибель цыпленка. Рассказ. Рассказ о "другом", деревенском мире, оказавшись в котором городской мальчик шестидесятых выясняет для себя кое-что и про устройство "большого мира", и про себя самого тоже.
Александр Жолковский. «Юбка» и другие виньетки. Новые миниатюры, написанные Жолковским в его авторском жанре "виньеток" — мемуарной эссеистики очевидца и участника жизни филологической Москвы и русской Америки с использованием лирико-исповедальной и отчасти иронической интонации; среди персонажей — Александр и Мариэтта Чудаковы, режиссер Алексей Герман, академик А. А. Микулин, Никита Толстой, Наталья Горбаневская и другие.
СТИХИ
Подборки стихотворений Алексея Дьячкова "Родительный падеж", Вальдемара Вебера "На краю заката", Сергея Золотарева "В обществе анонимных кузнечиков", Инны Лиснянской "В туфлях на медовом клею"
НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ
Чеслав Милош. Стихи разных лет. Переводы с польского Натальи Горбаневской, Виктора Куллэ и Александра Тимофеевского.
КОММЕНТАРИИ
Алла Латынина. «Наше счастливое детство». Людмила Улицкая собрала книгу воспоминаний тех, чье детство пришлось на послевоенную эпоху. Разбор-чтение составленной Людмилой Улицкой книги "Детство 45 – 53: а завтра будет счастье" — "В 1992 году писатель, поэт, эссеист и музыковед Феликс Розинер предложил по горящим следам уходящей эпохи создать «Энциклопедию советской цивилизации». Проект многие филологи и историки с энтузиазмом поддержали, но в России его осуществить так и не удалось. Однако хорошие идеи не исчезают бесследно. ..."
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Николай Формозов. Возвращение Феба. О бабочках Набокова. Статья биолога о поэтике Набокова, в частности о том, что "в системе метафизики Набокова бабочки играют важную роль: с их помощью на пленке, отделяющей бытие от некой высшей реальности, создается тот видимый узор, что говорит посвященным об изначальном промысле". Ну а для того, чтобы увидеть этот узор, нужно увидеть бабочку, то есть, нужны особые отношения с миром природы, утраченные, по мнению автора, в современной русской литературе: "С точки зрения натуралиста между русской классикой и литературой советского (и постсоветского) времени непреодолимый водораздел. Если русские писатели конца XIX – начала XX века были отменными знатоками по выражению Набокова «аксаково-тургенево-толстовской дичи», в советскую эпоху входит в моду писать с легкостью Чернышевского о том, что неведомо. Нелепые ошибки в описаниях природы делают и Василий Гроссман, и Александр Солженицын, и Чингиз Айтматов, не говоря уже о беллетристах младшего поколения".
Евгений Шраговиц. Работа мозга и поэтический текст. Анализ поэтического текста на примере Булата Окуджавы. Проверка алгеброй гармонии – автор с помощью теории нобелевского лауреата Дэниэла Канемана о двух работающих в человеческом мозгу системах «интуитивно-эмоциональной» и «логико-рациональной» анализирует стихи Окуджавы, выделив в них мотив противостояния эмоционального и рационального восприятия мира.
ОПЫТЫ
Михаил Эдельштейн. Недалеко от Пармы. Про книгу рассказов "Малый мир" одного из самых известных в мире и практически неизвестного в России итальянского писателя прошлого века Джованнино Гуарески (1908 – 1968) — про двух главных героев этих рассказов и про мир, в котором они живут, — мир европейский, хранящий, несмотря на всё-сокрушающие войны ХХ века, внутреннею устойчивость; в отличие от России, в которой "слишком долго – куда дольше, чем в Европе, – слишком тотально все уничтожалось и разравнивалось. Не сохранилось ни веры в здравый смысл, ни ощущения связи времен, ни даже элементарного представления о человеческом быте. Оттого, кстати, так нелеп нынешний российский консерватизм – что консервировать, если ничего не осталось? Дворяне, казаки – куда ни глянь, всюду скверный анекдот вместо исторической преемственности".
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
Григорий Аросев. Избранник судьбы. К 100 – летию со дня рождения Сергея Залыгина. "Современное восприятие творчества Сергея Залыгина сильно зависит от точки зрения исследователя. Здесь главное слово – «творчество», потому что личность Залыгина сомнений у меня не вызывает: человеком он был достойным. Если брать в расчет исключительно «общую» филологию, без исторического и личностного бэкграунда, и не уделять особого внимания периодизации трудов бывшего главного редактора «Нового мира», к сожалению, придется констатировать, что Залыгин как писатель ушел глубоко под радары и очень маловероятно, что в будущем вернется оттуда. Но при этом ни в коем случае не следует подвергать сомнению талант писателя и масштаб его мысли. И это не поспешное оправдание – это факт: и по объему идей, и по литературному дарованию Залыгин действительно исключительно силен. Проблема в другом – в «смене вех»...."
ПОЛЕМИКА
Монологи о «неомодернизме». Несколько точек зрения на монографию Александра Житенева «Поэзия неомодернизма»: Анна Голубкова "Аналитика неуловимого"; Вера Котелевская «Нескончаемый модерн»; Владимир Губайловский «Плодотворная односторонность?».
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ
Андрей Ранчин «Колонизация как метафора» — о книге: Там внутри. Практики внутренней колонизации в культурной истории России.
Ирина Сурат "О нашем деле. Случай Немзера" — о книге: Андрей Немзер. При свете Жуковского. Очерки истории русской литературы. М., «Время», 2013;
Сергей Шикарев. "Пограничные состояния" — о книге: Иван Наумов. Мальчик с саблей. М., «Астрель», 2012;
Виктор Папков "От кого произошли гастроэнтерологи?" — о книге: Максим Чертанов. Дарвин. М., «Молодая гвардия», 2013;
Non-fiction с Дмитрием Бавильским. Жизняночка и умиранка. Статья в двух частях, имеющих соответственно их темам и материалу вот такие начала:
1. "В переписку Владимира Набокова и Эдмунда Уилсона ныряешь точно в море; читателя она накрывает теплой волной сочувствия, дружеского участия, предельного эмоционального и интеллектуального напряжения, редкостного в наши дни. Достаточно развернуть контекст чуть шире того, что есть в письмах и добавить эмпатии, то есть, перенести ситуацию, в которой оказался Набоков, на себя. ..."
2. "Вячеслав Курицын писал свою набоковскую книжку более двух десятков лет, немногим меньше, чем сам Набоков переписывался с Уилсоном. По сути, «Набоков без Лолиты» и есть дневник чтения русских произведений Владимира Владимировича Сирина на протяжении всей сознательной жизни одного, отдельно взятого человека. ..."
Мария Галина: Фантастика/футурология. Время зимнего короля, или Немного об Артуриане. О судьбе издательской и читательской. Обзор спровоцирован появлением на русском языке книги нобелевского лауреата (1928) Сигрид Унсет «Легенды о короле Артуре и рыцарях круглого стола», одного из лучших в мировой литературе переложений рыцарского эпоса о короле Артуре; автор предлагает проследить историю — достаточно запутанную и искривленную — знакомства русского читателя с этим разделом европейской мифологии, и, соответственно, – об отсвете ее в отечественной культуре.
Библиографические листки. Книги (составитель С. Костырко)
Периодика (составители А. Василевский, П. Крючков)
Виктор Ремизов. Воля вольная. Роман Виктор Ремизов, которого читатели «Нового мира» знают как мастера «таежной» лирико-философской медитативной прозы (человек – охотник или рыбак – один на один с природой), в этой публикации выступает как романист – уже знакомый нам «ремизовский» мотив Человека и Тайги в самом начале повествования органично продолжает завязка собственно романа, действие которого будет определяться драматически напряженными взаимоотношениями сегодняшних людей тайги, в частности, начальника местной милиции и его сотрудников, находящихся в сложных отношениях с поселковыми промысловиками; самих промысловиков, живущих по извечным таежным законам и, одновременно, по понятиям нынешней жизни; взаимоотношениями исконных жителей дальневосточной тайги и приезжими (один из героев романа – приезжий охотник-москвич) и т. д. Перед нами роман о людях, живущих по законам, которые они устанавливали себе сами, подчиняясь логике собственной жизни и жизни тайги. («Он чувствовал свою правоту не только перед ссаным майором, который полез в тягач, но и перед ментами вообще. Он презирал их, думал о них, как о мышах, мешающих спать ночью в зимовье. Взять они его не могли. Никак. Что же касается государства, то тут Степанова совесть была совсем чиста. Государство действовало безнаказанно и о грехах своих никогда не помнило. Он знал за ним столько старых и новых преступлений, что не признавал его прав ни на себя, ни на природу, о которой это государство якобы заботилось. Он знал цену этой заботы»)
Михаил Шелехов. Левиафан. Истории Городка Давидова. «Библия», как сообщает повествователь Шелехова в самом начале повести, переводится с греческого не как Книга, а как Книжечки, то есть Библия – дело житейское, предполагающее не только торжественное служение и взгляд снизу вверх, но и – повседневное общение с ней, чтение-выяснение, чтение-уточнение и даже чтение-полемику, вполне в духе бывших насельников того городка, о котором пишется в повести, евреев, до сих пор выясняющих свои взаимоотношения с Богом. И потому Шелехов пишет свою «Историю …» в стилистике (и с содержанием) абсолютно сегодняшней прозы (повествование состоит из глав-новелл о городке, в котором проходило детство и отрочество повествователя, написанных с лирико-ироническими интонациями, которые не снижает, а усиливает «бытийное звучание» создаваемых бывшим подростком второй половины ХХ века мифологических образов, просвечивающих сквозь советский быт бывшего когда-то еврейского местечка), и одновременно Шелехов пишет свою прозу как еще одну «книжечку», продолжающую традицию библейского повествования сегодня. («Я никогда не видел много мертвых. Мертвец – дело одинокое. Его везут через весь Городок. На него смотрит весь народ Давидов. Смерть – увеличительное стекло. Увеличивает и муху до великана. Я так и думал, пока не побывал проездом в столицах, не повидал гробовых дел мастеров. Отец-историк старался таскать нас всюду, дешевой плацкартой, почти впроголодь, иногда привязывая нас, малышей, к себе веревочкой. Однажды я сбежал из зала ожидания железнодорожного вокзала, завернул за угол и увидел не ящик мороженщика, а мастерскую. В ней работали на Страну мертвых, где мертвецы живут городами – кладбищами, в кварталах в несколько этажей. В Городке Давидове делали гроб под человека. А тут готовы были похоронить всех зараз. Я увидел стада новеньких и приторно пахнущих гробов, и ум мой остановился и прислушался – на тысячу верст и на десятки лет вперед. И услышал за шумом дождя немолчный вой духовых оркестров, и тоскливое бумканье раскисшего барабана. В столицах хоронят каждую минуту, а дождь заливает гроба, как лодки»)
Евгений Козаченко. Внутренний дворик. Рассказ. Канвой этого рассказа стала история забытого, оставшегося только в памяти родственников и в редких упоминаниях в литературе, архитектора начала прошлого века с его мечтой об архитектуре как цитате из русской поэзии, как о материализации ее в городском пространстве; сюжетом – мысль о судьбах культуры в России.
СТИХИ
Подборки стихотворений Валерия Шубинского «Луна не луна», Тумаса Транстрёмера «История шкипера» (перевод со шведского Бориса Херсонского и Елены Якобсон /Швеция/),
Веры Павловой «Голый свет», Сергея Васильева «Стихи и баллады».
ДАЛЕКОЕ БЛИЗКОЕ
Ольга Мельникова «Держись, Зося, як пришлося!» Воспоминания о детстве в Белоруссии 1939 — 1945 годов. Запись Алексея Мельникова. Советский киномиф о советской жизни на ТВ делает почти недостижимой в сознании нынешних поколений реальность относительно недавнего прошлого, и потому такой ценностью обладают свидетельства людей советской эпохи — «Лариса Рахелева была моей подружкой. И вдвоем мы воровали колхозный клевер, так как своего клевера не было! Если бы нас поймали на этом воровстве — родителей могли бы отправить за решетку. Но мы все равно брали в руки «коши» (корзинки для клевера) и снова отправлялись на свой преступный промысел... Не наворуем клеверу — не откормим кроликов. А не будет кроликов — чем тогда сдавать госпоставку по мясу? Целых 40 кило мяса — такова была годовая норма. Один «трус» (кролик) весил от полутора до двух кило. И на годовую норму нужно было 20 — 26 трусов…»; «Социализм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны! Стало быть, социализма в Куцевщине не было, в ней же не было электричества — даже в 1956-м, когда я навсегда уезжала оттуда. А зимние вечера — они же длинные, поэтому куцевские женщины собирались у кого-нибудь, чтобы тянуть пряжу — из отходов льна, из обрывков кудели… Светила им всего лишь лампа керосиновая, а иногда даже лучина — если не было керосина. Чтобы не хотелось спать, наши рукодельницы грызли замороженную рябину или калину, жевали кислые сушеные яблоки. И если женщины у нас собирались, то я им всегда читала вслух. Например, Николай Гоголь, «Вечера на хуторе близ Диканьки»… »
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Леонид Карасев. Запахи и звуки у Чехова: власть приема
Ирина Светлова. Гоголь и онтологическая поэтика
Статья литературоведа Леонида Карасева о том, как «сделана» проза Чехова, в частности, об описании запахов и звуков как художественном приеме и о смысловых наполнениях этого приема у Чехова, а также статья Ирины Светловой о книге Леонида Карасева «Гоголь в тексте» и шире – о методе онтологической поэтики, введенном Карасевым в литературоведческий обиход.
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
Евгения Вежлян. Присвоение истории. Вежлян продолжает начатый в критике – профессиональной и сетевой – разговор о романе Евгения Водолазкина «Лавр», в откликах на который, как свидетельствует автор, больше вопросов, чем ответов: о чем, собственно, этот роман? Чем вызван его неожиданный и повсеместный успех? Что нового при кажущейся «нефилологичности» письма предложил автор? Собственно, на эти вопросы Вежлян и пытается найти ответы — «Главное его открытие лежит в чисто литературной плоскости. Автору удалось найти способ построения повествования о прошлом, преодолевающий границы, очерченные коллективной отечественной исторической травмой, — способ, синтезирующий прошлое в его чуждости и инакости и тут же делающий его предметом опыта, осязаемым и близким, — в сущности, средой обитания. Независимо от отдаленности. В таком прошлом от(рас)-стояния незаметны. В нем мы, такие, какие есть, с мобильником и в кедах, не подлаживаясь и не меняясь, можем жить и дышать. Отсюда, видимо, и читательский отклик: роман утоляет особого рода исторический голод. Потребность в такой истории, которая бы «монтировалась» с опытом современной жизни. И такую историю читатель романа «Лавр» получает»
Сергей Костырко. Физиология жизни. Новая китайская проза. О китайском писателе Мо Яне как о представителе нового поколения в литературе китайской и как о «писателе нобелевском», — имеется в виду не столько факт получения Мо Янем Нобелевской премии, сколько то новое, что предлагает поэтика его романов нынешнему мировому литературному процессу.
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ
Лиля Панн «Список Парамонова» – о книге: Борис Парамонов. Мои русские. СПб., ИД «Петрополис», 2013;
Денис Безносов «Повесть Кикапу поэта» – о книге: Тихон Чурилин. Конец Кикапу. Полная повесть Тихона Чурилина. М., «Умляут», 2012;
Денис Ларионов «Между, здесь» – о книге: Алла Горбунова. Альпийская форточка. Стихи. СПб., «Лимбус-Пресс»,2012;
Александр Чанцев «Узи для демона» – о книге: In Umbra. Демонология как семиотическая система. Альманах. Выпуск 1. Ответственные редакторы и составители Д. Антонов, О. Христофорова. М., РГГУ, 2012
Книжная полка Анатолия Рясова Десять своих предпочтений представляет писатель и эссеист, поэт и музыкант, востоковед и политолог.
Жиль Делез. Кино. Перевод с французского Б. Скуратова. М., «Ад Маргинем», 2012;
Николай Кононов. Саратов. Рассказы. М., «Галеев-Галерея», 2012;
Алекс Росс. Послушайте. Перевод с английского М. Мишель. М., «Астрель»; «Corpus», 2013;
Эрве Гибер. Гангстеры. Перевод с французского А. Воинова. Тверь, «Kolonna Publications»/«Митин журнал», 2012;
Мартин Хайдеггер. Цолликоновские семинары. Перевод с немецкого И. Глуховой. Вильнюс, Европейский гуманитарный университет, 2012;
Джон Кейдж. Тишина. Лекции и статьи. Перевод с английского М. Переверзевой и др. Вологда, «Полиграф-Книга», 2012;
Ханс Плешински. Портрет Невидимого. Перевод с немецкого Т. Баскаковой. М., «Ад Маргинем», 2011;
Хуан Гойтисоло. Перед занавесом. Перевод с испанского Н. Матяш. Тверь, «Kolonna Publications»/«Митин журнал», 2012;
Ролан Барт о Ролане Барте. Перевод с французского С.?Зенкина. М., «Ад Маргинем Пресс», 2012, 224 стр.
Филипп Соллерс. Драма. Перевод с француского В.?Зильберштейн. М., «А&Д Студия»/«База», 2012, 176 стр.
Кинообозрение Натальи Сиривли. Рай
«Австрийский режиссер Ульрих Зайдль («Собачья жара», «Импорт-экспорт»), прославившийся изображением чистенькой современной Европы как «адского ада», выпустил трилогию с многообещающим названием «Рай» («Paradis»). Первый фильм: «Рай. Любовь» был показан в 2012 году в Каннах. Второй — «Рай. Вера» — спустя несколько месяцев на фестивале в Венеции, где удостоился Спецприза жюри. Третий: «Рай. Надежда» — в начале нынешнего года в Берлине. К концу лета все три картины добрались наконец-то до нашего проката, и паззл в восприятии российских поклонников режиссера сложился. Как и следовало ожидать, образ рекреационного «рая» в трилогии Зайдля оказался не менее травматичным, чем образы производственного «ада» в его предыдущей картине. Но при этом куда более завораживающим».
Детское чтение с Павлом Крючковым. Настя и Никита. Часть 2
О новинках книжного проекта издательского дома «Фома» «Настя и Никита» (лишившихся, к сожалению, своего первоначального издательского оформления) — о сказочной повести Марии Агаповой «Метрольцы», сюжет которой разворачивается под землей, в лабиринтах метрополитена, ну а метрольцы — это маленькие человечки, живущие в дебрях метрополитена по своим непреложным законам; о трех новых книгах Марины Улыбышевой: «Царскосельская чугунка. Первая железная дорога в России», «От столицы до столицы. Николаевская железная дорога» и «От паровоза до „Сапсана”», о книжке Михаила Пегова «Знаменитые самолеты» и о книге «Непокоренным городом» («Москва в 1812 году») той же Марины Улыбышевой, а также о других изданиях.
Библиографические листки
Книги (составитель Сергей Костырко)
Периодика (составители Андрей Василевский, Павел Крючков)
Владимир Данихнов. Колыбельная. Роман. Роман из современной жизни — жизни, состоящей как бы исключительно из будничного, повседневного, но повседневность эта включает в себя и криминальную составную, как почти органичную свою часть. Проза социально-психологическая и, скажем так, «социо-паталогическая», жанр ее следовало бы, наверно, определить как триллер (нуаровский), если бы не его стилистика (то есть способ автора видеть мир), заставляющая вспомнить прозу Андрея Платонова; при этом автор остается самим собой. Цитата: «Из Санкт-Петербурга прилетел специальный человек по фамилии Гордеев. Он обладал самыми широкими полномочиями. Говорили о нем шепотом, а при встрече трепетали. Был он человек высокий, нескладный, с ледяным взором светлых глаз. Пил кофе из крохотной чашечки, которую таскал с собой всюду на длинной серебряной цепочке, пристегнутой к изнанке пиджака. Когда-то Гордеев наслаждался работой, представляя себя великим детективом вроде Филипа Марлоу. Но в последнее время разочаровался. Дела походили друг на друга, мотивы преступников не отличались разнообразием, тела жертв были бледны и неподвижны. С невыразимой тоской Гордеев допрашивал очередного подозреваемого. Он видел их насквозь, понимал, что ими движет, умел различить любую, самую мельчайшую ложь. Мертвые лица жертв, единожды отразившись в зрачках Гордеева, тут же стирались навсегда, не найдя места в его очерствевшем сердце».
Георгий Дрейер. Формы зависимости. Рассказы. Дебют в «Новом мире» молодого автора – три рассказа, написанные как бы очень традиционно и про обыкновенное: жизнь московского пляжика; про то, как языковед, специалист по восточным языкам, дожидается наконец выхода труда своей жизни – словаря; про преподавательницу французского языка, оказавшуюся во Франции в гостях у высокопоставленного французского педагогического чиновника, и она же – но уже у себя дома в общении со своим бывшим учеником, «позорно забывшим французский». Но странное происходит в этих рассказах: на московский пляжик ходит каждый день купаться приехавший сюда специально для этого инкогнито из Великобритании принц Чарльз; выход книги языковеда производит на него сокрушающее – в буквальном смысле слова – впечатление; ну а преподавательница французского получает очень неожиданный подарок от своего бывшего ученика. Рассказы, обещающие появление в нашей литературе еще одного оригинального, со своим собственным видением мира и своим собственным инструментарием художественной реализации этого видения писателя.
Николай Байтов. Любовь пространства. Рассказы. Рассказы о детстве, написанные взрослым зрелым человеком; написанные с неожиданным для Байтова-стилиста азартом и как бы даже исповедальным напором; автор использует даже приемы документальной прозы, отвлекаясь то на воспоминание о своем друге Юрии Самодурове (том самом, из теленовостей про музей Сахарова), то на теорию Пригожина; то есть как бы не вполне правильно выстроенная проза и еще потому – художественная по-настоящему (в «байтовком варианте»).
СТИХИ
Подборки стихотворений Веры Зубаревой «Трактат об Обезьяне», Владимира Гандельсмана «Возведение в чин», Андрея Пермякова «Проще, проще».
НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ
Эмили Дикинсон. «Кенгуру в чертогах Красоты». Переводы с английского и предисловия Григория Кружкова и Татьяны Стамовой/ «Думаю, в Дикинсон осуществился синтез почти всего, что я люблю в английской поэзии: метафизичность Донна, дурачества Эдварда Лира, сердцеведение Шекспира и жажда бессмертия Китса. Непреднамеренность, небрежность – и математическая безукоризненность формулировок. Похожей русской поэтессы нет. Кое-что по отдельности имеется, да всё вразбивку. У Ахматовой – подходящая царственность, а вот эксцентричности, парадоксальности – недобор. То есть в быту, говорят – было, а в лирику не допущено: «прекрасное должно быть величаво». Выдвину рискованную гипотезу: самый близкий к Эмили Дикинсон русский поэт – Осип Мандельштам» (Г. Кружков).
ФИЛОСОФИЯ. ИСТОРИЯ. ПОЛИТИКА
Лев Симкин. Два капитана. По материалам одного уголовного дела. Очерк истории киевского подполья в годы немецкой оккупации, написанный с неожиданного ракурса – среди привлекаемых автором источников используются материалы следственного дела двух бывших подпольщиков, которые после ареста начали активно сотрудничать с гестапо. Ход для автора очерка оказался очень продуктивным, поскольку позволяет снять с истории и образов подпольщиков официозный героический глянец; в очерке воссоздается во многом неожиданная картина жизни подпольщиков, их быта, портреты участников, среди которых были и предатели, и хапуги и рвачи, люди слабые и лукавые, а были и — подлинные герои. Такой же неожиданной выглядит здесь картина повседневной жизни Киева под немцами в тех ее сферах, которые не были связаны с военным противостоянием (стиль жизни рядовых обывателей, их работа, рынки и торговля, контакты немецкой администрации с бывшими политработниками, ушедшими от активной общественной жизни, и т. д.).
ОПЫТЫ
Александр Секацкий. Веселая наука и грустная действительность. Два эссе, в одном из которых автор размышляет о расхожей фразе, которая вполне могла бы стать неким нравственным императивом: «чтоб жизнь медом не казалась», и очень даже плодотворным, скажем, в воспитании у человека правильного отношения к «жизни», которая по большей части, действительно, не мед. Ну а начинает автор с анализа телевизионных душещипательных ток-шоу типа «Пусть говорят», демонстрации в прямом эфире человеческой доброты, отзывчивости, способности к самопожертвованию, превращающейся неизбежно (по законам самой принадлежности к ТВ) в душевный стриптиз – «…отношение к публичному выворачиванию совести наизнанку остается пробным тестом, по которому можно ставить диагноз обществу. Это отнюдь не текст на уровень доброты душевной, поскольку немало «утонченных подонков» с успехом пройдут его. С другой стороны разница реакций на вопль «Бабушка нашлась, бабушку в студию!», некая шкала от слез умиления до рвотных позывов, способна посеять раздор даже между самыми близкими. Это проба на содержание фальши в социуме, некий показатель нравственной экологии. Если передачи такого рода сравнить со свалками токсичных отходов, то далеко не безразлично, сколько людей кормятся вокруг таких свалок».
СЕМИНАРИУМ
Сергей Махотин. «Ребенок, который жил во мне, дожидался своего часа». Вольная беседа с автором «Вируса ворчания» при добром участии автора «Чудетства». Беседовал Павел Крючков.
Признания старому сказочнику. Письма к Корнею Чуковскому. К 85-летию выхода книги «От двух до пяти». Публикация, предисловие и комментарий Ольги Канунниковой
Содержание этих двух текстов «сценариума» уже в их названиях; публикация начинается уточнением автора: «С петербургским писателем Сергеем Махотиным, автором книг для подростков «За мелом», «Вирус ворчания» и «Включите кошку погромче» мы встретились в конце минувшего лета в Одессе, на 17-й Международной книжной выставке «Зеленая волна», – в рамках которой был представлен и Всеукраинский конкурс на лучшее произведение для детей «Корнейчуковская премия». Помимо приветствия этому начинанию, петербуржцы Сергей Махотин и Михаил Яснов представляли в Одессе детские русские книги киевского издательства «Лаурус» (серия «Говорящая рыбка»). Коллегу и друга Махотина – известного поэта и переводчика Михаила Давидовича Яснова я попросил принять участие в нашей беседе не только потому, что они приехали из одного города, но и потому, что многое в нашем «детлите» они делают сообща. Впрочем, об этом будет понятно из интервью, в публикации которого я старался сохранить интонацию живого, непосредственного разговора».
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ
Григорий Аросев. «Сквозь жанр» — о книге: Дмитрий Новиков. В сетях твоих. Петрозаводск, «Verso», 2012, 284 стр.
Марианна Ионова. «Книги сотворений» — о книге: Андрей Тавров. Бестиарий. М., «Центр Современной Литературы», 2013;
Юрий Угольников. «Котики, ужасные и прекрасные» — о книге: Это ужас, котики. Иллюстрированная книга современной русской поэзии Работы студентов курса иллюстрации БВШД (Британской Высшей Школы Дизайна). М., «Книжное обозрение (Арго-Риск)» 2013;
Книжная полка Евгении Риц. Свою десятку книг представляет поэт и литературный обозреватель из Нижнего Новгорода:
Джеффри Евгенидис. А порою очень грустны. Роман. Перевод с английского Анны Асланян. М., «Corpus», «Астрель», 2012;
Антония Байетт. Детская книга. Роман. Перевод с английского Татьяны Боровиковой. М., «ЭКСМО», 2012;
Эрин Моргенштерн. Ночной цирк. Роман. Перевод с английского Яны Рапиной. М., «АСТ», «Corpus», 2013;
Робертсон Дэвис. Мятежные ангелы. Роман. Перевод с английского Татьяны Боровиковой. СПб., «Азбука», М., «Азбука-Аттикус», 2012, 384 стр. («Азбука Premium»). Робертсон Дэвис. Что в костях заложено. Роман. Перевод с английского Татьяны Боровиковой. М., СПб., «Азбука», М., «Азбука-Аттикус», 2012, 480 стр. («Азбука Premium»). Робертсон Дэвис. Лира Орфея. Роман. Перевод с английского Татьяны Боровиковой. М., СПб., «Азбука», М., «Азбука-Аттикус», 2013;
Екатерина Симонова. Время. Стихи. New York, «StoSvet Press», 2012;
Алексей Сальников. Дневник снеговика. Стихи. New York, «Ailuros Publishing», 2013;
Ольга Зондберг. Сообщения: граффити. Книга-проект. New York, «Ailuros Publishing», 2013, 313 стр.
Иван Лалич. Концерт византийской музыки / Васко Попа. Маленькая шкатулка. Стихи. Составление, перевод с сербского и предисловие Андрея Сен-Сенькова и Мирьяны Петрович. New York, «Ailuros Publishing», 2013;
Мария Ботева. Фотографирование осени. Собрание прозы. Предисловие Ильи Кукулина. New York, «Ailuros Publishing», 2013;
Литературрентген. Антология. Составитель Елена Сунцова, предисловие Дмитрия Кузьмина. New York, «Ailuros Publishing», 2012;
Non-fiction с Дмитрием Бавильским. Ты знаешь край? «Вы обращали внимание, что в последнее время книги об Италии выходят у нас в каком-то удивляющем, если задуматься, количестве? Полками. Причем не только путеводители и травелоги с понятным прикладным значением, но и самые разные, утилитарно, подчас совершенно бесполезные – альбомного, полуальбомного формата, переводные и русские, поэтические, философские, культурологические, беллетристические, историософские». ««Миф об Италии» («родина искусства», «рай земной»), полученный русской культурой в наследство от европейских соседей, не только развивается, но и постоянно прирастает разными, подчас диковинными, плодами. Впрочем, на них мы останавливаться не станем, для начала отрефлексировав две книги, одну совсем уже, казалось бы, забытую, из совсем уже старинного обихода и жгуче новую, современную, с пылу с жару. Между книгами художников Владимира Яковлева и Андрея Бильжо – почти два столетия. Сейчас принято считать, что веками в России ничего не меняется, вот, на примере отношения к Италии и посмотрим, как было и что стало» (речь о книгах Владимира Яковлева «Италия в 1847 году» /СПб, «Гиперион», 2012/ и Андрея Бильжо «Моя Венеция» /М., «Новое литературное обозрение», 2013/).
Мария Галина: Фантастика/Футурология. Космос, война и гиганты. Олаф Стэплдон, Альфред Дёблин и другие. О классиках европейской фантастики первой половины и середины ХХ века — двух писателях, Уильяме Стэплдоне и Альфреде Дёблине; о белорусском художнике Язепе Дроздовиче и в заключение несколько слов о Данииле Андрееве — о тех, в чьём творчестве возникла и закрепилась тема космизма. И странное, но очень многозначительное совпадение – все они были медиками, побывавшими на мировых войнах. Случайность? И продолжая уже дискурс, предложенный ее персонажами, автор делает свое предположение: «…колонка все же посвящена фантастике, давайте предложим неправдоподобную, фантастическую гипотезу. Скажем, некие высшие существа, наблюдая откуда-то из другого измерения (или из других небесных сфер), как люди уничтожают друг друга с невиданным прежде размахом, пришли в ужас и попытались достучаться до сознания человечества через отдельных его представителей, самых чутких и восприимчивых – с целью научить и показать, что бывает, если дать волю необузданной стихии уничтожения… А также показать, как на самом деле устроено сообщество разумов, в которое должен в конце концов влиться Человек. …» — конечно же, чистая фантастика, но почему-то западает.
Библиографические листки
Книги (составитель С. Костырко)
Периодика (составители А. Василевский, П. Крючков)
Роман Сенчин. Барби. Повесть. Про рок-музыкантов, таких, какие они есть в реальности, а не в телешоу, – про рок-группу с двадцатилетнем стажем творческой деятельности, участники которой подрабатывают, скажем, экспедиторами, развозящими по торговым точкам пиво, ищут помещения для вечерних – после работы — репетиций, и мучаются с выбором своего репертуара, пытаясь найти место для себя в нынешней массовой культуре – сенчинский вариант темы «искусство и жизнь».
Александр Киров. Давай расстанемся на лето. Повесть. Повесть «необыкновенного рассказчика» (именно так называлась номинация, в которой каргопольский писатель Киров стал лауреатом Всероссийской книжной премии «Чеховский дар»), написанная на материале поселковой жизни, с изображением трудных подростков и окружающих их взрослых, на самом деле, не менее «трудных»; проза социально-психологическая, жесткая и одновременно мифологическая – про два мира, в котором мы, увы, живем; один вроде как обжитой, освоенный и прирученными нами, ну а факт присутствия второго мира заставляет нас инстинктивно жмуриться, хотя непонятно, который из них более страшен. По колориту повествования сочинение Кирова можно было бы отнести к жанру «готического романа», если бы таковой можно было писать с использованием образных рядов славянской мифологии, и если бы не претензии автора – абсолютно обоснованные — на интеллектуальную прозу «для тех, кто умеет читать».
Евгений Эдин. Май фэмили. Рассказы. Традиционная для нашей литературы тема детства и семьи с сюжетом отнюдь не традиционным. Естественное для ребенка, каковым еще помнит себя повествователь в рассказах Эдина, самоощущение себя как части семьи, в котором (самоощущении) «ты» включает в себя еще и папу, маму, сестру, почему-то исчерпывает себя. Появляется отчетливое ощущение (осознание), что ты – один; то есть, что, на самом-то деле, ты это есть ты, им больше никто: «Ночью в ужасе уезжать из дома, внезапно осознав, что родной человек, спящий рядом – это страшно отдельный человек? Что это не ты, с непознаваемыми мыслями, который спокойно и чуждо дышит во сне в одной комнате с тобой. И в мире с одним ты спят миллиарды не ты».
Андрей Краснящих. Библиотека. Рассказы. «Борхесовское повествование» про сложные, драматические почти, взаимоотношения библиофила-писателя с обитателями своей библиотеки – с книгами, то есть с прожитым при ее чтении, или ее не-чтении; плюс сюжет с книгами собственными – написанными и ненаписанными, но уже имеющими своих поклонников.
СТИХИ
Подборки стихотворений Бахыта Кенжеева «Заветный колер», Петро Мидянки «Лужанское воскресенье» (перевод с украинского, вступление и примечания Аркадия Штыпеля, послесловие Инны Булкиной), Ильи Кутика «Из цикла "Топики русской поэзии"», Андрея Ранчина «За трудную дорогу», Алексея Алехина «В ласкательном падеже».
ФИЛОСОФИЯ. ИСТОРИЯ. ПОЛИТИКА
Николай Маркелов. «В рассуждения завоевания Индии...» За строками "Кавказского пленника" А. С. Пушкина. Исторический очерк о восточной политике России во времена Екатерины, о тогдашних идеях «греческих», «персидских», «индийских» походов; в центре повествования фигура военного гения той эпохи, молодого генерала Валериана Зубова – «Кто знает, не виделась ли Пушкину «даль романа» о Зубове: причудливый сюжет его жизни весьма к тому располагает. Круто вознесенный судьбою к самому подножию российского престола, он в одночасье лишился всех монарших милостей. Победоносно пробившись с войсками за грани Кавказа – так далеко, как никто еще из русских полководцев, был вынужден без славы покинуть поля сражений. Недавний баловень удачи, сосланный и забытый, в отчаянной попытке вернуть утраченное, он вошел в кровавый заговор цареубийц».
КОММЕНТАРИИ
Алла Латынина. Равенство или свобода? Заметки о романе Максима Кантора "Красный свет". Всерьез разбираться с художественными достоинствами романа Максима Кантора «Красный свет» критик утруждать себя здесь не стал, поскольку для самого Кантора – без колебаний воспроизводящего, как ему кажется, толстовскую манеру — художество на втором месте. Главная задача у Кантора: научить нас правильно думать и правильно жить; он писатель, прежде всего, идеологический. Латынина в данной статье пытается разобраться в комплексе идеологем, легших в основу сочинения Кантора, — «Идеям справедливости и равенства противостоят вовсе не идеи неравенства и несправедливости. Их никто и никогда не выдвигал как принцип общественного строительства (Это навет Кантора, что митингующих вывело на Болотную площадь требование неравенства). Позитивной идее равенства и справедливости противостоит другая позитивная идея: свободы. Но этой дихотомии Кантор видеть не хочет».
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Олег Юрьев. Буратино русской поэзии. Сергей Нельдихен в Стране Дураков. Про русскую поэзию начала прошлого века – в неожиданном ракурсе: творчество и судьба поэта Сергея Нельдихена, вошедшего в историю литературы с пометкой Гумилева «поэт-дурак» (что не помешало Гумилеву без колебаний принять Нельдихина в «Цех поэтов»); статья о том, кто такие «дураки» в поэзии ХХ века, что дали они русскому стиху, и какое место занимал среди них Нельдихен, которого пусть и трудно поставить в один ряд с Введенским, Вагиновым или Олейниковым, однако творчество этого «умненького Буратино из Страны Дураков» автор рассматривает именно в таком контексте.
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
Александр Журов. Василий Белов: опыт разлома. Василий Белов глазами критика нового поколения, внутренне свободного от идеологическими и эстетическими противостояний вокруг фигуры Белова в критике последних десятилетий, – «Белов же, в первую очередь, писатель национальный. И придется признать его провинциальность, намеренную, нарочитую ограниченность русским миром, как точкой для сборки писательского и человеческого «я». Но в этой провинциальности можно увидеть не недостаток, а достоинство и своеобразие. Иначе понять Белова будет трудно. Но здесь же необходимо сказать: «русскость» Белова направлена в прошлое, она питается им, растет в нем, и она же ставит под вопрос будущее, потому что сознательно отворачивается и не видит его, она словно запинается, обращается в память, окутанную облаком усталости. Именно это отличает Белова от литературы классической, с недоумением, может быть, даже горько, но бодро вопрошавшей: «Русь, куда ж несешься ты?»
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ
Юлия Подлубнова «Мотыльки для кунстника» – о книге: Андрей Иванов. Харбинские мотыльки. Роман. Таллинн, «Авенариус», 2013.
Аркадий Штыпель «Вон там квадратики впотьмах…» — о книгах: Игорь Булатовский. Читая темноту. Стихотворения 2009 – 2012 годов. (предисловие Василия Бородина) М., «НЛО», 2013; Игорь Булатовский. Ласточки наконец. Июнь 2012 – январь 2013. New York US, «Ailuros Publishing».
Ольга Балла «Способность сказать «нет»» — о книгах: Сьюзен Сонтаг. О фотографии. Перевод с английского Виктора Голышева. М., ООО «Ад Маргинем Пресс», 2013; Сьюзен Сонтаг. Заново рожденная. Дневники и записные книжки 1947 – 1963. М., ООО «Ад Маргинем Пресс», 2013.
Книжная полка Дениса Безносова. Свою десятку представляет поэт, переводчик, литературовед, редактор издательства «ОГИ»:
Томас Пинчон. Радуга тяготения. Перевод с английского А. Грызуновой, М. Немцова. М., «ЭКСМО», 2012;
Сэмюэль Беккет. Про всех падающих. Пьесы. Перевод с английского М. Дадяна, Е. Суриц. М., «Текст», 2012;
Сергей Бирюков. Полет динозавра. Madrid, Ediciones del Hebreo Errante, 2011;
Вальтер Беньямин. Улица с односторонним движением. Перевод с немецкого И Болдырева. М., «Ад Маргинем Пресс», 2012;
Пьер Клоссовски. Диана и Бафомет. Составление, перевод с французского и послесловие В. Лапицкого. СПб., «Амфора», 2011;
Артур Хоминский. Возлюбленная псу. Полное собрание сочинений Составитель А. Л. Соболев. М., «Водолей», 2013;
Альфред Дёблин. Берлин Александрплац. История о Франце Биберкопфе. Перевод с немецкого; издание, подготовка — А. В. Маркин, Н. С. Павлова, Т. А. Баскакова. М., «Ладомир: Наука», 2011;
Амарсана Улзытуев. Анафоры. М., «ОГИ», 2013;
Альфред Кубин. Другая сторона. Фантастический роман. Перевод с немецкого К. Белокурова. М., Екатеринбург, «Кабинетный ученый» 2013;
Анна Альчук. Собрание стихотворений. Предисловие М. Рыклина; составление и комментарии Н.Азаровой и М. Рыклина. М., «Новое литературное обозрение», 2011.
Кинообозрение Натальи Сиривли. «Пена дней». Про несомненно талантливую, высокопрофессиональную работу кинорежиссера Мишеля Гондри, экранизировавшего «Пену дней» Бориса Виана — тем не менее, Сиривли вынуждена отметить парадоксальное явление: кинорежиссер, продемонстрировавший казалось бы оригинальность и смелость в выборе изобразительных средств, виановского текста «оживить» так и не смог. Что-то в этой, по-своему замечательной ленте не так. В этом «что-то» и пытается разобраться Сиривли, анализируя взаимоотношения поэтики прозы Виана со стилистикой современного кино.
Детское чтение с Павлом Крючковым. Настя и Никита. Часть 1. Представление одного из новых издательств детской литературы: «"Настя и Никита", вероятно, и есть наиболее точная реинкарнация легендарного довоенного ленинградского "Детгиза" – в своем замысле. Если, конечно, учесть снижение возрастной планки: книги авторов-"маршаковцев" рассчитывались все-таки на чуть более старший возраст. Помнится, когда мне в редакции православного журнала "Фома" (а проект является его брендом и френдом) подарили самую первую настиникитину книжку – а это была Наталья Ключарева с "Королем улиток", я подумал: если проект выживет, ему суждено войти в историю отечественной детской литературы. Уж больно хорошо придумано: и традиция присутствует (герой/герои поверх той или ной истории, вспомнить хотя бы "Аленушкины сказки" Мамина-Сибиряка) и возможность привлечения к проекту "взрослых" писателей, раскрывая возможности их дарования и – стремление "выращивать" новых литераторов – через конкурсы, чем "Настя и Никита" давно занимаются».
Библиографические листки. Книги (составитель С. Костырко). Периодика (составитель П. Крючков).
Ксения Букша. Завод «Свобода». Роман (Предисловие Дмитрия Быкова). Возвращение современной прозы — неожиданное и во многом парадоксальное — к жанру «производственного романа» с использованием наработанных в сегодняшней литературе стилистик: история оборонного завода в лицах и ситуациях, в монологах и диалогах; портрет времени (позднесоветского и постсоветского), персонифицирующего саму энергетику этого времени. По строю проживания автором привлекаемого материала (в частности, «работа как одна из немногих отдушин в жизни советского человека») – роман может вызвать отдаленные ассоциации, скажем, с «Территорией» Куваева. Автор предисловия Дмитрий Быков охарактеризовал жанр романа Букши как «триллер, любовный роман, социальная драма». Можно и так. И пусть определение «триллер» кажется здесь немного притянутым, но тут важна некоторая растерянность маститого профессионала, столкнувшегося с ярким и не укладывающимся ни в какие рамки текстом; такую же растерянность испытал и составитель этого анонса: как могла молодая барышня написать подобный текст? Откуда она все это знает?
Григорий Аросев. Неуместный. Повесть. Про человека, жизнь которого уподобляется падению с полураскрытым парашютом, — человека «неуместного», то есть изначально «не имеющего своего места»: русского литовца, родившегося от родителей литовцев, говорящего на литовском как на родном языке, выросшего в России и говорящего на русском тоже как на родном, и потому для постсоветских времен – ни литовца, ни русского; и по той же причине — чужого для собственных родителей, хранящих свою национальную идентичность; чужого в среде русских дипломатических работников; человека в конце концов ставшего «временным израильтянином» и изо всех сил пытающегося стать «постоянным», иными словами, изо всех сил дергающего стропы своего парашюта, чтобы прекратить стремительное падение. Социально-психологическая проза, выстроенная с ориентацией на экзистенциальную проблематику нашей сегодняшней жизни.
Алла Горбунова. Рассказы про Ивана Петровича и стихи. Эпос про «ивана петровича» — социально-психологический, мифологический, культурологический и т. д. – написанный внешне абсурдистской (можно сказать, сюрреалистической) прозой, но с жестко выстроенной внутренней логикой. Цитата: «иван петрович сидел у себя на кафедре истории русской литературы, только кафедра эта находилась в сельскохозяйственном техникуме, а сельскохозяйственный техникум – в здании заброшенного завода на обводном канале. училась там одна неблагополучная молодёжь: наркоманы, алкоголики, больные СПИДом. в техникуме их кормили, выдавали минимальные дозы наркотиков, лечили по возможности и хоронили там же на кладбище на территории завода. и вот пришёл к ивану петровичу студент лыков пересдавать экзамен…»
СТИХИ
Подборки стихотворений Владимира Козлова «Ход в натуру», Хельги Ольшванг «Выше самих себя», Александра Климова-Южина «На звук, на просвет», Шеймуса Хини «Из книги “Human Chain”» в переводе с английского и с примечаниями Марии Галиной.
НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ
Из средневековой немецкой поэзии. Перевод, вступление и примечания Марины Науйокc. «Почему средневековая лирика так трогает нас, не раздражая своей наивностью, прямолинейностью и зачастую неумелой рифмовкой? Вероятно потому, что дает ощущение присутствия при рождении европейской поэзии»; «Предлагаемые читателям «Нового мира» стихотворения выбраны мною из антологии «Deutsche Gedichte» (Insel Verlag, Frankfurt am Main, 2009)».
ОПЫТЫ
Михаил Горелик. Семейный портрет на фоне эпохи. О фильме польского кинорежиссера Марцеля Лозиньского «Тоня и ее дети» и о проблеме, стоящей за ним, — «Общий вектор общественного сознания в России направлен на невротическое вытеснение исторической памяти. Было и прошло. Да и был ли мальчик? А если и был, что о нем помнить? Мемориал, где прошла московская премьера, озабочен сохранением памяти. Документированием эпохи жертв и палачей. Не должно быть забыто, уйти в песок. Помнить слезу ребенка и страдание матери. Коммунистический режим, импортированный из Кремля в Восточную Европу, виновен не только в гибели и страданиях прошедших через тюрьмы и лагеря десятков миллионов людей, в разрушении жизней их оставшихся на свободе родственников, но в растлении народов, в растлении не только палачей, но и жертв, в мистификации памяти. Документирование истории репрессий – благородный и самодостаточный проект: художественная сторона дела опциональна и необязательна. Но фильм Лозиньского далеко выходит за идеологические рамки. …»
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Олег Лекманов. Опыт быстрого чтения. «Стихи о неизвестном солдате» Осипа Мандельштама. «Сложнейшие «Стихи о неизвестном солдате» (1937) – это и камень Грааля, но и камень преткновения для исследователей творчества Мандельштама. Очень многие мандельштамоведы в какой-то момент своей научной биографии решали для себя – «готов!» – и принимались упоенно анализировать самое длинное и самое темное стихотворение поэта. Было сделано множество ценнейших наблюдений, выявлено несколько убедительнейших подтекстов, однако стихотворение в целом продолжает оставаться загадочным и недопонятым».
Вера Зубарева. Ахмадулина в 80-е. Библейский контекст в поэзии Беллы Ахмадулиной 80-х годов. О смысловом наполнении взаимоотношений лирической героини стихов Ахмадулиной с течением времени и датами.
Ирина Сурат. Неправильное слово. Вопрос о Ерёменко. Ирина Сурат, последние два десятилетия формулировавшая свои представления о русской поэзии, ее поэтике и содержании, преимущественно на материале творчества А. Пушкина и О. Мандельштама, размышление свое о литературе продолжает на материале творчества Александра Ерёменко, творчество которого, по ее мнению, является одним из центральных явлений современной поэзии. Почему так? – об этом статья.
Александр Жолковский. Ключи счастья. Про стихотворение Марины Бородицкой «Три ключа» и о мотиве ключа в русской – и не только – поэзии (Бродский, Есенин, Пушкин, Кузмин, «Песнь песней», Сапфо и т. д.), а также о смысловом поле, образованном скрытыми – но скрытыми не слишком — коннотациями этого мотива у Бородицкой.
РЕЦЕНЗИИ. ОБЗОРЫ
Дмитрий Бак, Татьяна Соловьева «Калейдоскопы памяти» — о книге: Странники войны: Воспоминания детей писателей. 1941-1944. Автор-составитель Наталья Громова. М. «Астрель», 2012;
Кирилл Корчагин «Довоенное детство» — о книге: Станислав Львовский. Все ненадолго. Предисловие Полины Барсковой. М., «Новое литературное обозрение», 2012;
Денис Безносов «Ветер в цирке, или Между логикой и абсурдом» — о книге: Василий Бородин. Цирк «Ветер». Книга стихов. М., «Книжное обозрение», «АРГО-РИСК», 2012;
Александр Чанцев «Вареное сердце манекена» — о книге Марина Ахмедова. Шедевр. М., "АСТ", 2013.
Книжная полка Ольги Новиковой. В этом номере десятку детективных книг предлагает прозаик, редактор отдела прозы журнала «Новый мир» Ольга Новикова
Элизабет Джордж. Верь в мою ложь. Перевод с английского Т. Голубевой. М., «ЭКСМО», 2012;
Кристина Ульсон. Золушки. Перевод со шведского Н. Пресс. М., «Иностранка», «Азбука-Аттикус», 2013;
Хеннинг Манкелль. Убийца без лица. Перевод со шведского С. Штерна. М., «Иностранка», «Азбука-Аттикус», 2012;
Вэл Макдермид. Тайные раны. Перевод с английского А. Капанадзе. М., «Иностранка», «Азбука-Аттикус», 2012;
Кейт Аткинсон. Чуть свет, с собакою вдвоем. Перевод с английского А. Грызуновой. СПб., «Азбука», «Азбука-Аттикус», 2013;
Ю Несбё. Призрак. Перевод с норвежского Е. Лавринайтис. СПб., «Азбука», «Азбука-Аттикус», 2013;
Пиа Юль. Убийство Халланда. Перевод с датского Н. Киямовой. М., «Астрель: CORPUS», 2012;
Борис Акунин. Черный город. М., «Захаров», 2012;
Татьяна Устинова. Где-то на краю света. М., «ЭКСМО», 2013;
Александра Маринина. Оборванные нити. В 3 томах. М., «ЭКСМО». Том 1, 2012, Том 2, 3, 2013.
Non-fiction c Дмитрием Бавильским. 64. Модель для сборки. Эссе, спровоцированное выходом книги Хулио Кортасара «Письма к издателю» как возможностью поразмышлять и о писателе, и о писательских (не только Кортасара) стратегиях, творческих и имиджевых – «В случае с Хулио Кортасаром два таланта, организационный и, собственно, литературно-художественный (нужно ли говорить, что это два совершенно разных дарования? Разумеется, нужно, особенно теперь, когда литература сплошь состоит из мертворожденных «проектов коммерческой направленности») отчаянно совпадают. Да, Кортасар любит писать до дрожи, до самозабвения, однако, исполнив творческий долг за печатной машинкой… мгновенно превращается в амбициозного и тщеславного человека, алчущего чужого признания». Но дело здесь не только в авторском тщеславии – во-первых, забота писателя о своем образе для читателя это одно из естественных проявлений инстинкта самосохранения творческой личности; ну а во-вторых, письма к издателю в данном случае написаны именно писателем – «Вещество кортасаровской прозы летуче и неуловимо. Но зато попытки каждый раз написать другую книгу позволяют воспринимать «Письма к издателю» как еще один его интеллектуально концентрированный роман, в котором есть все важнейшие составляющие лучших его произведений. «Ты, наверное, схватился за голову, я это вижу отсюда. Это почти для романа о самом Кортасаре, вот тебе персонаж для книги, который в один прекрасный день решает перевести свою книгу на другой язык…». Другое дело, что в отличие от «Игры в классики» или «Книги Мануэля» здесь рассказчик и персонаж совпадают. Ну почти, почти …»
Мария Галина. Фантастика/футорология. Нежить, которая нас выбирает. Или еще раз о «вампирских романах» Виктора Пелевина. Начинает Галина как обозреватель, дающий краткий (но достаточно информативный) очерк того, как именно сегодняшние писатели обходятся с образом вампира, ну а затем — переходит к месту в этом контексте вампира пелевинского и к тому содержанию, которым грузит его автор. «Пелевин как раз и выстроил непротиворечивую концепцию. Непротиворечивую – значит с одной стороны до какой-то степени упрощенную (работает только простое), с другой – закрытую для развития и толкования, иными словами, мертвую. Мелочам (если где-то и прячется Бог в наше время, то только в мелочах) тут места нет – упрощение возможно, только когда мы работаем с общими понятиями, со схемами. А значит – нет места и человечности. Возможно, именно поэтому многие критики-обозреватели и сочли данный пелевинский роман неудачей. Но, повторюсь, Пелевин писал не роман, а беллетризованный трактат. Самое обидное, что трактат ему удался. И если все уже объяснено буквально на пальцах, возражать бессмысленно и двигаться некуда, то нам остается только Очень Сильно Расстроиться, дав тем самым еще немножко полакомиться сами-знаете-кому.»
Библиографические листки. Книги (составитель С. Костырко).
Периодика (составители А. Василевский, П. Крючков).
облако тэгов
